Чернобыль, правда о трагедии

К 23 годовщине трагедии

Одного из таких людей зовут  Сергей Кошелев, сотрудники называют его сталкером, так как он один из не многих, кто побывал под саркофагом 4 реактора, где уровень излучений составляет 3400 рентген в час. В 1989 году он впервые побывал внутри саркофага, ему дали в руки камеру и предложили заснять процесс ремонтных работ, с тех пор он туда ходит каждую неделю.  "Саркофаг притягивает меня магическим образом, - говорит Сергей. - Он для меня как допинг. Как наркотик".  Сейчас он носит очки с линзами минус 5, он уже потерял большинство зубов, кроме того, у него постоянно увеличена щитовидная железа. Это все причины радиационного облучения и такие проблемы у всех работников станции.

   Так все же, почему произошла эта трагедия? Каковы были причины этого ужасного взрыва 26 апреля 1986 года? Эти причины давным-давно достоверно установлены усилиями следователей следственной группы прокуратуры СССР и полностью подтверждены в соответствующем приговоре Верховного суда. Эти выводы основаны на неопровержимых доказательствах. Данное уголовное дело, состоящее из 57 томов следственных документов и многих приложений, доселе лежит мертвым грузом в архиве Верховного суда России. Многие из приложений до сих пор сильно «фонят», но зато заключают в себе убийственную по доказательственной силе информацию. Уверен, что о большинстве документальных данных многие в Украине даже не слышали. Дело-то было совершенно секретным, а первичные документы были изъяты на станции незамедлительно, и к вечеру 28 апреля 1986 года они были уже в Москве. То, что потом изучали многочисленные специалисты, было в основном какими-то урезанными копиями или вообще фальсификатом. 

   Данная катастрофа рано или поздно произошла бы, так как основной ее причиной было то, что сам реактор приняли в эксплуатацию без надлежащей проверки и проведенных всех тестов на безопасность. Но директор станции В.Брюханов, несмотря на категорическое запрещение правилами безопасности эксплуатировать ядерную установку без задействования всех, именно всех, систем безопасности, подписал акт приемки блока с оценкой «хорошо». Таким образом он подписал смертный приговор многим людям во всем мире. Сам Брюханов по образованию не физик, а теплотехник, его главный инженер Н.Фомин вообще незадолго до работы на ЧАЭС был начальником района электросетей в г. Кобеляки Полтавской области. Он показал людям свою «компетентность» заявив сразу же после аварии, что в случае необходимости блок может выйти на полную мощность сразу после ликвидации пожара. 

   Фомин дал свое разрешение на проведение экспериментального теста именно той системы безопасности, которая не была проверена перед введением реактора в эксплуатацию, хотя такие действия должны в обязательном порядке согласовываться с главным конструктором и научным руководителем проекта. Брюханов вообще ничего не знал (так он пояснял на следствии) о программе испытаний, начальник смены станции Б.Рогожкин ее в глаза не видел. Начальник реакторного цеха О.Коваленко об испытаниях знал, но ему не доложили, что одновременно будут проводиться еще и виброиспытания ротора 8-го турбогенератора, который задолго до аварии имел недопустимую вибрацию и работать не должен был. А совмещение двух таких испытаний ученым и в страшном сне не приснилось бы…

   Нужно сказать, что в ту фатальную ночь осуществлялась уже третья попытка прославиться внедрением режима «выбега», две предыдущие провалились, но без тяжких последствий — срабатывали существующие системы защиты. Программу последней трагической попытки разработал бригадный инженер-электрик организации «Донтехэнерго» из г. Горловки Донецкой области Г.Метленко. Фомин программу утвердил, ни с кем не согласовав и даже не задумавшись над тем, что испытания напрямую затрагивают вопросы ядерной безопасности реактора. Более того, по предложению «Кулибина» из Горловки смонтировали и подключили самодельный нештатный управляющий прибор «блок выбега».
Поскольку уверенности в том, как будет вести себя самодельный блок, не было решили отключить систему аварийного охлаждения реактора (САОР) для исключения возможности ее случайного срабатывания. Потом, уже после взрыва, многие специалисты смены блока получили смертельные радиационные поражения при попытках вручную запустить эту самую САОР. Люди, стоя по колено в радиационной контурной воде, крутили маховики ручных задвижек САОР, пытаясь подать в реактор воду для охлаждения. А до взрыва реактор почти пол суток работал в условиях искусственно созданной аварийной ситуации без системы аварийного охлаждения! 

   Но и это еще не все. Зная, что в случае прекращения подачи пара на турбогенераторы, а именно это и предполагалось «метленковской» программой для обеспечения «выбега», обязательно сработает радикальная автоматическая защита и заглушит реактор, «изобретатели» грубо вывели и эту защиту из строя, оставив возможность заглушения реактора лишь вручную.
В ходе подготовки к эксперименту главные циркуляционные насосы были поровну подключены к различным источникам питания, причем снабжение электроэнергией одной группы насосов постепенно снижалось в связи с тем, что они были подключены к останавливающемуся турбогенератору. Вторая же группа насосов оставалась на постоянном источнике питания. Это сыграло роковую роль в развитии событий. 

   Регламентом предписывалось, чтобы во время работы реактора в активной зоне находилось не менее 15 поглощающих стержней. Это — минимум, позволяющий при любой ситуации заглушить реактор. Но за несколько минут до катастрофы, запас составлял не более 6 —8 стержней. Более того, мощность реактора упала практически до нуля, он «провалился». В этой ситуации подъем мощности допустим лишь через трое суток, после прохождения реактором «йодной ямы». Заместитель главного инженера станции А.Дятлов, непосредственно руководивший «испытанием», дал команду на немедленный подъем мощности. Несколько  операторов реактора пытались остановить Дятлова приводя неоспоримые доводы возможной катастрофы, но Дятлов не хотел их слушать и продолжал командовать экспериментом. Возможно ничего и не произошло бы, если бы в тот момент присутствовал кто-то, кто был «наравне» с Дятловым, тот, кто не боялся бы с ним поспорить и не дать продолжить испытание, но, к сожалению такого человека там небыло, а те кто были не хотели продолжать с ним спор. Люди боялись больше потерять работу, чем довести реактор до взрыва.

   Была прекращена подача пара на турбины. И по этому параметру автоматическая защита должна была заглушить реактор, но ее вывели из строя ранее. Включение всех главных циркуляционных насосов резко в этих невероятных и невообразимых с точки зрения здравого смысла условиях нарушило термодинамику в активной зоне. Насосы вошли в режим т.н. «кавитации», их клапаны стали закрываться, чудовищной силы гидроудары сотрясали здание блока. В результате колоссального повышения давления в реакторном пространстве разрушались технологические каналы и начался неконтролируемый разгон реактора на мгновенных нейтронах. Только в этих условиях, а никак не раньше, начальник смены блока А.Акимов закричал: «Глушим аппарат!!!», и старший инженер управления реактором Л.Топтунов стал жать вручную кнопку автоматической защиты. Стержни защиты двинулись вниз и «зависли» — каналы-то были уже повреждены…
Далее — взрыв и гибель сотен людей. Мир получил катастрофу столетия. Дело вовсе не в конкретной конструкции, а в брюхановской команде, которая взорвала бы любой реактор.

   В материалах дела есть неоспоримые доказательства того, что всем, кто принимал решения, все было ясно с первых часов. Например, тот же Брюханов на следствии показал, что все понял в тот миг, когда около двух часов ночи увидел разрушенный блок, а еще через полчаса доложил об этом министру энергетики и электрификации СССР Майорцу, а тот сразу же — Н.Рыжкову… В материалах дела лежит магнитофонная запись разговора Брюханова с директором «Киевэнерго» Л.Сосюкиным, которому директор станции сказал почти все, и тот все понял. Это было примерно в 2 ч. 45 мин., а еще через 10 мин. Брюханов что-то нечленораздельно мычал на прямые вопросы руководителей пожарных. Когда смена блока во главе с А.Дятловым около пяти часов утра вышла из помещения, Дятлов при всех изрек: «Под ногами — Хиросима!»

Чирик Владимир специально для RIDNEWS